Что может сказать постановщик с помощью одной картины? Этот вопрос постоянно задает себе Ван Цюаньань. Значимость хорошего фильма не в том, чтобы разрешить какую-то проблему или дать ответ на вопрос, а в том, чтобы показать жизнь как она есть и подвигнуть людей к сопереживанию, к размышлению, чтобы их волновала жизнь других людей. В этой ленте кинорежиссер не скрывал своих чувств: «Я люблю монголов, люблю монгольскую культуру, люблю их стиль жизни, их музыку. Места, где велись съемки, из-за грубого промышленного освоения превратились в пески, в виду чего араты, местные скотоводы, вынуждены были покинуть родные края. Вот я и решил до того, пока еще не все исчезло, снять кино и отразить в нем происходящее, передать в нем красоту и силу духа простых людей. Мысли о них дают мне внутреннее спокойствие и уверенность в правильности своего дела, позволяют с гордостью признать себя настоящим кинорежиссером и испытывать к киноискусству чувство глубокого уважения и благодарности».

На Берлинском кинофестивале во время вручения наград одна немецкая корреспондентка, задавая свой вопрос, сказала Вану, что раньше любила смотреть китайское кино только потому, что в нем видела других людей, другую жизнь. Но во время демонстрации картины «Замужество Туи» она совершенно не думала о том, что это восточная лента, ибо мысли ее полностью слились с судьбой героев. Так о чем это говорит, о прогрессе или регрессе? Подобный вопрос мучил не только Вана, но и многих китайских режиссеров. Как сохранить равновесие между восточной спецификой образного ряда и близостью европейскому восприятию проблематики фильма. Как выразить и использовать восточные элементы в кино – на всех крупных европейских кинофестивалях это было параметром оценки китайских фильмов, но и неизбежным барьером, который молодые китайские кинорежиссеры должны были преодолеть. Восприятие немецкой журналистки, которое она высказала по отношению к фильму «Замужество Туи», успокоило режиссера, наконец-то освободившегося от своего рода ограничений и условностей Востока.

В Пекинском институте кинематографии Ван учился на актера, но уже тогда он пристрастился писать киносценарии. В последующие годы, став признанным актером, он часто сомневался, смог ли до конца раскрыть образ своего героя. Ван считал, что только кинорежиссеру доступно передать картину мира, каким он себе его представляет. Вот почему молодой актер по окончании института решил уйти в режиссуру.

Путь оказался неблизким. Свою первую ленту Ван поставил только через десять лет после института. Он как бы сознательно не очень-то спешил. Обстановка в китайском кинематографе в те времена была незавидная, да и он сам, не получивший специальной подготовки по кинорежиссуре, знал свои слабые места. Первые шаги он делал в работе над киносценариями и в течение восьми лет учился всему необходимому. Хотя, конечно же, хотелось известности и признания. Вот как вспоминает об этом Ван. После того как он поставил два фильма, его пригласили стать членом жюри какого-то небольшого кинофестиваля, чему начинающий режиссер был очень рад. Но мать предупредила: «Ты поставил лишь пару картин и уже рвешься в жюри. На каком основании ты будешь оценивать фильмы? Ты прежде всего свои-то вещи сделай получше!» Совет матери очень пригодился Вану, и он не торопясь, но уверенно набирал силы.

20 лет назад, после того как Чжан Имоу завоевал «Золотого медведя», наступило время стремительного подъема китайского кино. Будем надеяться, что новый «Медведь» Ван Цюаньаня тоже будет способствовать прогрессу.

-0-