---------------------------------------------------------------------

Перевод с китайского В.А.Панасюка

Стихи в обработке И.Миримского

---------------------------------------------------------------------

Вдруг Лю Бэй заметил человека благородной наружности и гордой осанки. Он шел

с горы по уединенной тропинке, опираясь на полынный посох. На голове его

была повязка, и одет он был в черный халат.

-- Вот, наверно, Дремлющий дракон! -- воскликнул Лю Бэй и, соскочив с коня,

приветствовал неизвестного.

-- Вы, должно быть, господин Дремлющий дракон?

-- А вы кто такой? -- спросил человек.

-- Я -- Лю Бэй.

-- Нет, я не Чжугэ Лян. Я его друг, Цуй Чжоу-пин из Болина.

-- Давно слышал ваше славное имя! -- обрадовался Лю Бэй. -- Счастлив

встретиться с вами! Прошу вас присесть и дать мне ваши наставления.

-- Зачем вам понадобился Чжугэ Лян? -- спросил Цуй Чжоу-пин.

-- Видите ли, сейчас в Поднебесной великая смута, со всех сторон

надвигаются грозные тучи, и я хотел просить Чжугэ Ляна помочь мне установить

порядок в стране, -- сказал Лю Бэй.

-- Конечно, это гуманное желание, -- согласился Цуй Чжоу-пин. -- Но так уж

ведется исстари: порядок чередуется с беспорядком. Когда Гао-цзу, отрубив

голову Белой змее, встал на борьбу за справедливость и казнил

безнравственного циньского правителя, страна из полосы смут вступила в

полосу порядка. Спокойствие длилось до правления императоров Ай-ди и Пин-ди

-- почти двести лет. Потом, когда Ван Ман поднял мятеж, страна опять перешла

в полосу смут. Гуан-у возродил династию и устранил беспорядки, и вот вплоть

до наших дней -- тоже почти двести лет -- народ жил в мире и покое. Сейчас

вновь повсюду поднято оружие, и это значит, что наступило время смут. Тут уж

ничего не поделаешь! Если вы хотите, чтобы Чжугэ Лян повернул вселенную, то

я боюсь, что вы напрасно потратите силы. Разве вам не известно, что покорный

небу всего достигает легко, а тот, кто идет наперекор небу, всегда встречает

трудности? Не изменить того, что предрешено судьбой, не избежать того, что

предопределено роком!

-- Ваши рассуждения доказывают вашу прозорливость, -- произнес Лю Бэй. --

Но могу ли я, потомок Ханьского дома, оставить династию на произвол судьбы?

-- Люди, живущие в горах и пустынях, не пригодны для того, чтобы рассуждать

о делах Поднебесной, -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- Но раз уж вы спросили меня,

то я и ответил вам по мере моего разумения... хотя, может быть, и глупо!

-- Я благодарен вам за наставления, -- сказал Лю Бэй. -- Но не знаете ли

вы, куда ушел Чжугэ Лян?

-- Нет, не знаю. Я тоже хотел с ним повидаться.

-- А если бы я попросил вас приехать ко мне, в мой ничтожный городишко? --

спросил Лю Бэй.

-- О, нет! Я слишком для этого ленив! Да и давно уже отказался от почестей!

-- сказал Цуй Чжоу-пин. -- До свиданья!

Он поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше.

-- Чжугэ Ляна не нашли, но зато вдоволь насладились болтовней этого

негодного школяра! -- ворчал дорогой Чжан Фэй.

-- Это мудрые рассуждения отшельника! -- поправил брата Лю Бэй.

Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй

велел привести коня.

-- Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! -- раздраженно заметил

Чжан Фэй. -- Велите слуге позвать его, и все тут!

-- Помолчи-ка ты лучше! -- прикрикнул на брата Лю Бэй. -- Тебе известно,

что Мын Цзы сказал: "Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем,

-- это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним

дверь". Ведь Чжугэ Лян -- величайший мудрец нашего времени! Можно ли его

просто позвать?

Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья

последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не

успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил

снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро.

-- Воевать сейчас нельзя -- зима, -- проворчал Чжан Фэй. -- И зачем только

понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека?

Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега!

-- Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! -- заявил Лю Бэй. --

Если ты боишься холода, можешь возвращаться!

-- И смерти не боюсь, не то что холода! -- вспыхнул задетый Чжан Фэй. --

Но думаю, что едете вы напрасно, вот что!

-- Поменьше болтай! Едем дальше! -- ответил Лю Бэй.

Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края

дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня.

И подвигов не совершал и славы еще не стяжал он,

Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.

И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинул

Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.

Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,

Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он,

Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало,

Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.

И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,

Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном,

С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляя

Сужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным.

Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке.

Но в Поднебесной никто его не пленился уделом.

Хоть не были оба они в родстве с императорским домом,

А все же героев таких на свете не сыщется целом.

Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу:

Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основу

Династии заложил, сиявшей четыреста лет.

Сановники злые пришли, и царственный род истощился,

И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет.

И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале,

И черной змеею раздор обвил императорский трон,

Разбойники как муравьи повсюду кишат в Поднебесной,

Коварных героев толпа со всех налетает сторон.

Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны,

От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино.

Пусть каждый живет для себя -- и жизнь наша будет спокойна,

А будут ли нас прославлять в грядущем -- не все ли равно!

Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись.

-- Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! -- воскликнул Лю Бэй, слезая с

коня и направляясь в трактир. Там за столиком друг против друга сидели двое

и пили вино. Один -- с длинной бородой и бледным лицом, его собеседник -- с

удивительно благородной осанкой.

Лю Бэй поклонился им.

-- Не скажете ли вы, кто из вас господин Во-лун?

-- А вы кто такой? И зачем вы ищете Во-луна? -- спросил длиннобородый.

-- Я -- Лю Бэй. Хочу спросить совета у господина Во-луна, как помочь

стране и дать народу покой...

-- Во-луна здесь нет, но мы его друзья, -- сказал длиннобородый. Я -- Ши

Гуан-юань из округа Инчжоу, а это Мын Гун-вэй из Жунани.

-- О, я много слышал о вас! -- обрадовался Лю Бэй. -- Как я счастлив, что

случайно встретился с вами! У меня с собой есть запасные кони, и если вы

ничего не имеете против, поедемте к господину Во-луну и там побеседуем!

-- Не трудитесь просить нас об этом! -- ответил Ши Гуан-юань. --

Садитесь-ка вы сами на своего коня и поезжайте разыскивать Во-луна, а мы --

люди, праздно живущие в горах и пустынях, -- не сведущи в таких делах, как

управление государством и умиротворение народа!

Лю Бэй откланялся и направился к горе Дремлющего дракона. Возле дома Чжугэ

Ляна Лю Бэй сошел с коня и постучал в ворота. На стук вышел мальчик.

-- Дома твой господин? -- спросил Лю Бэй.

-- Он в комнате сидит за книгой. Пожалуйста.

Лю Бэй последовал за мальчиком. На средней двери висела большая надпись:

"Познавая свои стремления -- укрощай страсти, пребывая в спокойствии --

постигай грядущее". Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в

дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал:

Феникс летает только в заоблачной выси,

Лишь на утуне(*2) строит свой временный дом.

Муж многомудрый держится данного слова,

Видит опору лишь в господине своем.

Он с наслажденьем пашню свою поднимает,

В хижине бедной живу я один в тишине.

Скучно мне станет, играю на лютне, читаю,

Чтобы дождаться славы, обещанной мне.

Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его:

-- Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться

вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением

вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот

теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне,

наконец, удалось узреть ваше благородное лицо!

-- Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего

брата? -- прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие.

-- Так, значит, вы не Во-лун? -- изумился Лю Бэй.

-- Нет, я его младший брат -- Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший

-- Чжугэ Цзинь служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй

брат...

-- А он сейчас дома? -- спросил Лю Бэй.

-- Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить.

-- И куда же они отправились?

-- Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и

отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней

деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в

уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда

приходят.

-- Как я неудачлив! -- сетовал Лю Бэй. -- Вторично не удается мне застать

великого мудреца!..

-- Может, посидите немного? Выпьете чаю? -- предложил Чжугэ Цзюнь.

-- Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, --

вмешался Чжан Фэй.

-- Ну, нет уж! С пустыми руками я не уеду, -- решительно возразил Лю Бэй и

обратился к Чжугэ Цзюню: -- Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями

читает военные книги и весьма сведущ в стратегии?

-- Не знаю, -- сдержанно ответил юноша.

-- Что вы вздумали расспрашивать его брата? -- опять вмешался Чжан Фэй. --

Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились!

-- Помолчи-ка ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.

-- Не смею вас больше задерживать! -- заторопился Чжугэ Цзюнь. --

Я как-нибудь навещу вас.

-- Что вы, что вы! -- замахал руками Лю Бэй. -- Зачем вам затруднять себя

излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и

бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении!

Чжугэ Цзюнь принес "четыре сокровища кабинета ученого". Лю Бэй дыханием

растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал:

"Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу

разочарованный, не имея счастья лицезреть вас.

Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце

разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои

Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына

неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к

управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу

гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои

таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные

подвигам Цзы-фана, -- и Поднебесная будет счастлива.

Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и

омовений я вновь предстану перед вами.

Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых

советов".

Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя

и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать.

Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел

мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал:

-- Старый господин едет!

К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и

теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной

одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал

нараспев читать стихи:

Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи,

На сотни ли безумствует пурга.

Отроги гор в седом тумане тают,

И реки, вздувшись, бьются в берега.

Лицо поднимешь, -- кажется, что в небе

Ведут драконы небывалый бой.

От них летят и падают чешуйки,

Всю землю закрывая пеленой.

Проехав мостик, я вздохнул тоскливо:

Зима пришла, и цвет роняет слива.

-- Это господин Во-лун! -- воскликнул Лю Бэй, услышав стихи.

Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему:

-- Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю

вас...

Человек ловко соскочил с осла и ответил на приветствие Лю Бэя.

-- Вы ошибаетесь, господин, -- обратился к Лю Бэю стоявший позади Чжугэ

Цзюнь. -- Это не Во-лун, а его тесть -- Хуан Чэн-янь.

-- Какие прекрасные стихи вы только что прочли! -- сказал Лю Бэй

Хуан Чэн-яню.

-- Это стихотворение из цикла "Песен Лянфу", -- ответил тот. -- Я как-то

слышал его в доме своего зятя, и оно запомнилось мне. Не думал я, что

почтенный гость услышит... Я прочел это стихотворение просто потому, что,

проезжая через мостик, увидел увядшие цветы сливы, и это зрелище растрогало

меня...

-- А вы не встретились с вашим зятем? -- спросил Лю Бэй.

-- Я как раз еду повидаться с ним...

Лю Бэй попрощался с Хуан Чэн-янем, сел на коня и двинулся в обратный путь.

Ветер крепчал. Сильнее повалил снег. Лю Бэй с грустью смотрел на высившуюся

вдали гору Дремлющего дракона.

Об этой поездке Лю Бэя к Чжугэ Ляну потомки сложили стихи:

Однажды в ветер, в снег он к мудрецу приехал,

Но, не застав его, домой спешил печальный.

Мороз сковал ручей, обледенели тропы,

Усталый конь дрожал, а путь его был дальний.

Кружась, ложился на него цвет осыпающейся груши,

Пушинки облетевших ив в лицо хлестали озлобленно.

Уздою осадив коня, он горизонт окинул взором, --

Как будто в блестках серебра вершина Спящего дракона.

Лю Бэй возвратился в Синье. Время пролетело быстро. Незаметно подошла весна.

Лю Бэй велел прорицателю погадать на стеблях травы и выбрать благоприятный

день. Три дня он постился, потом совершил омовение, сменил платье и

отправился снова к горе Дремлющего дракона.

Гуань Юй и Чжан Фэй были очень недовольны и пытались удержать брата от этой

поездки.

Поистине:

Героя влечет к мудрецу, пока независим мудрец,

Но слово нарушит свое -- и вере героя конец.

Если вы не знаете, как братья пытались удержать Лю Бэя, посмотрите следующую

главу.